Бывший 1-й секретарь Бакинского горкома: «Я зашел в кабинет к Везирову, и в этот момент ему позвонил Горбачев с требованием…»
20 февраля 1988 года с внеочередной сессии облсовета НКАО Азербайджанской ССР, началась активная фаза Карабахского конфликта. Однако скрытая фаза, подразумевающая подготовку армян к конфликту, шла не один год. Что происходило в те трагические для нашей страны дни в столице Азербайджана? Какие меры предпринимались для предотвращения провокаций в Баку? Воспоминаниями о событиях тех дней с Vesti.Az поделился бывший первый секретарь Бакинского городского комитета Коммунистической партии Азербайджана Фуад Мусаев.
- В те дни я был в отпуске, отдыхал вместе с председателем КГБ Азербайджанской ССР Зией Юсифзаде в Железноводске. Вдруг 15 февраля Юсифзаде срочно вызывают в Баку. Когда 12 февраля начались митинги в НКАО, мы все оказались в растерянности, нам это казалось чем-то необычным, непонятным, ведь до того момента в СССР практически не было каких-то там забастовок, акций протеста. В то же время, было понятно, что вот просто так люди не могли выйти на улицы.
19 февраля в Баку прошло мирное шествие студентов, возмущенных притязаниями армян на Нагорный Карабах и нападками на азербайджанцев. Хочу сказать, что каких-либо эксцессов во время шествия студентов не произошло.
В тот же день, 19 февраля, из ЦК КП Азербайджана поступило указание срочно отозвать всех ответственных партийных и государственных деятелей из отпусков. Я сразу же вернулся в Баку. Даже не заехав домой, я прямиком направился в горком. Работники горкома рассказали мне, что на днях в Баку прибыли несколько автобусов с беженцами из Кафанского района Армении. Люди были в ужасном состоянии, избитые, покалеченные. Беженцы появились в студенческих городках, где стали рассказывать студентам о том, что с ними произошло в Армении. Возмущенные услышанным, студенты решили провести 19 февраля шествие по городу.
20 февраля, я решил посетить студенческие общежития, чтобы познакомиться с царящими среди учащихся вузов настроениями. Со мной вместе туда поехал поэт Бахтияр Вахабзаде. Надо отметить, что большинство студентов, проживавших в общежитиях, составляли азербайджанцы из Армении. Но ничего подозрительного из бесед со студентами я не обнаружил.
Вернувшись в горком, я назначил на три часа ночи совещание с активом. Я хотел понять, что происходит. Ну не могут же армяне в Карабахе проснуться в один день и вот так, с кондачка, выйти на улицы с требованием о выводе области из состава Азербайджана. Так ведь не бывает. Это готовилось годами. И когда армянам кто-то подал сигнал, они начали открыто требовать вывода области из состава Азербайджана.
На совещании я еще раз уточнил, что беженцы из Кафанского района прибыли в Баку на автобусах. Но позвольте, где это видано, чтобы изгоняющие были такими сердобольными и снабжали беженцев автобусами? Кто им дал эти автобусы? Почему беженцы не обратились за помощью к партийным и советским органам, а направились прямиком в студенческие общежития, чтобы проводить среди них агитационную работу? Кто направлял их?
- Какие неотложные меры во избежание провокаций в Баку Вы предприняли в те февральские дни 1988 года?
- Во избежание провокаций я принял решение закрыть для въезда город с населением в 1 млн. 650 тысяч человек. Уже утром 21 февраля я распорядился выселить беженцев из Кафана за пределы Баку, которые ночевали в поселке Мехтиабад. Я был уверен, что в этом деле запахло провокацией. Почему они, вместо того, чтобы обратиться за помощью к руководству города, республики, ездили в студенческие общежития? Их специально направили в Баку с единственной целью – накалять обстановку. Как это получается, что армяне, изгоняя из Кафанского района азербайджанцев, снабдили их автобусами до Баку, а спустя некоторое время вдруг в течение двух суток выгнали разом 200 тысяч азербайджанцев, причем погнали их зимой через горные перевалы, преодолеть которые удалось далеко не всем? Так ведь не бывает, чтобы в одном случае армяне проявили заботу об изгоняемых из Армении азербайджанцах, а спустя всего несколько месяцев делали это с особой жестокостью.
Конечно, беженцы из Кафана немного повозмущались, но их все равно усадили в автобусы и отправили на территорию Абшеронского района. Затем я распорядился сформировать группы из 30 тысяч дружинников, куда вошли комсомольцы, передовые рабочие, студенты, которые в три смены круглые сутки охраняли общественный порядок в Баку. Под особый контроль были взяты заводы, фабрики, стратегические объекты. Ежедневно в 00.00 мне докладывали обстановку в городе.
Дальше – больше. В Баку на тот момент проживало около 250 тысяч армян, и я подозревал, что в отношении них могут быть предприняты провокации, которые непременно потом свалят на «плохих азербайджанцев», как это всего спустя неделю и случится в Сумгайыте, где сами же армяне-провокаторы убивали проживавших в городе армян. А ведь первоначально эта провокация предназначалась для Баку. Но нам удалось спасти город.
Все городские гостиницы были тщательно проверены, проживавшие там месяцами, и даже годами жители районов Азербайджана были отправлены по домам. По всему периметру города была выставлена охрана из числа военных и милиции, был запрещен въезд в столицу любого транспорта.
- А что же предпринимал в то время ЦК Компартии Азербайджана?
- Абсолютно ничего. Наоборот, в ЦК нашлись люди, которые стали вставлять мне палки в колеса. Например, я запретил прибывать на железнодорожный вокзал Баку поездам из Армении, а ведь они шли забитые беженцами. Все поезда, шедшие из Армении в Баку, тормозились в Нахчыване. И тут из Москвы звонит член Политбюро ЦК КПСС Владимир Долгих, который высказывает свое возмущение тогдашнему второму секретарю ЦК КП Азербайджана Василию Коновалову. Последний звонит мне и возмущается, почему я не пропускаю в Баку поезда с беженцами из Армении, мол, в Москве по этому поводу уже недовольны. Но я твердо стоял на своем.
Я закрыл въезд в Баку студентам и рабочим из Сумгайыта, дабы вместе с ними в город не просочились провокаторы. При этом я распорядился по-прежнему выдавать им средний размер зарплаты и стипендию. Казалось бы, рабочим и студентам надо радоваться такому повороту: они не работают и не учатся, а зарплата и стипендия все равно начисляются. Как бы не так! Они стали буквально рваться в Баку, обвинять меня в неправомерных действиях. Даже митинг протеста провели…
Благодаря предпринятым мерам, во многом нетрадиционным, нам удалось предотвратить провокации в Баку. Конечно, было трудно. Ни я, ни секретари райкомов, ни начальники отделений милиции сутками не покидали своих рабочих мест. Нам удалось отправить 10 тысяч беженцев из Армении в Нагорный Карабах, часть из них разместили в Ходжалы, другую часть – в общежитиях, в свободные дома.
В городе была запрещена реализация спиртных напитков. В рестораны и кафе специально отправлялись наши люди, которые проверяли, как выполняется этот запрет.
Тем не менее, в городе все же появились провокаторы с зелеными повязками на лбах, которые бегали пьяными по городу и призывали громить проживающих в Баку армян. Город ведь был уже закрыт для въезда, а значит, они проникли сюда еще до этого.
Когда ситуация более-менее стабилизировалась, в Баку прибыло «высокое начальство» из Москвы – Разумовский и Демичев, которые до этого посетили НКАО, где толпа их даже не захотела выслушать. Так вот, вызывает меня Демичев и говорит, что хочет пройтись по городу, чтобы посмотреть, как живет столица Азербайджана в условиях конфликта в НКАО. Ну, повел я его в город: прошлись по бульвару, по Площади фонтанов, заглянули в Театр юного зрителя, зашли в чайхану около кинотеатра «Араз», пообщались с бакинцами. Демичев все время удивлялся: в республике происходят такие события, а Баку живет обычной жизнью. Но ведь мы как раз и предпринимали меры для того, чтобы не допустить накала страстей в Баку!
- Какие у Вас складывались отношения со сменившим в июне 1988 года Кямрана Багирова 1-м секретарем ЦК КПАз Абдурахаманом Везировым?
- Первый конфликт с Везировым у меня произошел тогда, когда я отбыл в Москву для участия в сессии Верховного совета СССР, я ведь также являлся еще и народным депутатом. В Москве я вдруг узнаю о том, что армяне Карабаха обратились к Горбачеву по поводу размещения в области азербайджанцев – беженцев из Армении. Армяне в области тогда сильно испугались, ведь в Карабах мы отправляли изгнанных из Армении беженцев, в одночасье лишившихся всего.
Я до сих пор считаю, что политика заселения Нагорного Карабаха беженцами из Армении была абсолютно правильной. Армяне Карабаха этого как раз и боялись. В Домостроительном комбинате-1 нами уже разрабатывался проект застройки Нагорного Карабаха коттеджами, в которые планировалось поселить беженцев из Армении. Планировалось, что в месяц будут возводиться 100 коттеджей.
В это время в Баку во главе большой делегации приезжает зампред Совмина ССР Борис Щербина и собирает всех на совещание в ЦК. Так вот, Щербина, побывавший до этого в Армении, начал рассказывать нам о том, как плохо обстоят дела с проживающими там азербайджанцами. Он разложил перед собой данные о пустующих в Баку домах, которые мы строили тогда почти стахановскими темпами. Не долго думая, Щербина предложил поселить проживающих в Армении азербайджанцев в эти дома. Мол, азербайджанцев из Армении вышибают, а мы можем предоставить им самолеты и поезда, перевезти в Баку и поселить в пустующие дома. Тут уж я не выдержал, вскочив со своего места, грубо прервал Щербину: «Да что вы такое говорите! Нам необходимо размещать изгоняемых из Армении азербайджанцев в Нагорном Карабахе, армяне этого как огня боятся. Ведь НКАО – это азербайджанская территория, где хотим, там и размещаем беженцев из Армении. Вы что, приехали нас учить, как и где размещать беженцев? Дома в Баку строятся для очередников, которые по 25 лет ждут своего жилья. Зачем в эти дома селить беженцев? Вместо того чтобы волевым решением прекратить насильственное изгнание азербайджанцев из Армении, вы предлагаете нам идти у армян на поводу?»
Щербина удивленно взглянул на Везирова, мол, кто это такой. А Везиров, небрежно так: «а, 1-секретарь Бакинского горкома».
Спустя некоторое время Везиров вызвал меня к себе в кабинет. Я зашел в кабинет, и в это время ему звонок из Москвы. Оказывается, звонил сам Горбачев, который интересовался у Везирова, когда мы вывезем беженцев из Армении с территории Нагорного Карабаха. Везиров начал докладывать, что он уже отправил туда ответственных сотрудников для решения этого вопроса.
И тут я опять не выдержал: «Что вы делаете? Вы понимаете, что льете воду на мельницу сепаратистов? Ведь уже в июне мы могли решить вопрос с Нагорным Карабахом, заселив его беженцами из Армении. Почему вы не говорите Горбачеву, что Карабах – это наша территория, и мы вольны расселять там, кого захотим? Почему Горбачев не препятствует насильственному изгнанию азербайджанцев из Армении, а препятствует нам решать этот вопрос своими силами?»
Вы понимаете, еще в июне 1988 года мы могли окончательно решить вопрос Нагорного Карабаха, поселив там изгоняемых из Армении азербайджанцев. И все, можно было ставить точку в этом деле. Армяне сами бы убежали из Карабаха.
Тем не менее, Везиров поступил так, как требовал от него Горбачев. Все, после этого мы стали терять Карабах. Тут же Горбачев вводит чрезвычайное положение, посылает войска в область, создает Комитет особого управления во главе с Аркадием Вольским.
- Когда в Баку стала накаляться ситуация?
- Во второй половине года. Уже в ноябре 1988 года из Армении буквально вышибают 200 тысяч азербайджанцев. Люди шли в Азербайджан через горные перевалы, одетые в то, что было на них в момент, когда к ним в дом врывались армянские бородачи. В Карабах их не пускают. А куда же им еще идти? Естественно, в Баку.
Я вбегаю к Везирову и требую немедленного введения в Баку режима чрезвычайного положения. Он звонит Горбачеву, тот дает «добро», и в Баку вводится чрезвычайное положение.
Конечно, было много провокаций. Например, были попытки поджечь нефтяные вышки и нефтеперерабатывающий завод. Кому это нужно было? Беженцам из Армении? Нет. Народному движению? Ему это тоже не нужно было. Тогда кому это было выгодно?
Однажды, во время митинга перед ЦК, я приметил человека, командовавшего митингующими. Я подозвал милиционера, показал ему на агитатора, и попросил доставить его ко мне. Приводят, значит, этого бородача. Я внимательно смотрю ему в лицо и спрашиваю: «Ты армянин?». Выясняется, что он действительно армянин.
Потом во время другого массового митинга, на котором присутствовало как минимум 500 тысяч человек, на трибуну залезла молодая девушка, которая стала призывать толпу к немедленным погромам армян. По ней сразу же было видно, что она сильно пьяна. Я схватил ее и оттащил от трибуны, девушка еле на ногах стояла. В одном из карманов у нее я нашел документы – оказалась армянкой. Ее сразу же забрали сотрудники КГБ Азербайджана. Потом выяснилось, что она работала уборщицей в Наримановском районе. Зачем она полезла на трибуну и стала призывать азербайджанцев к погромам армян? Кто ее надоумил на это?
А в декабре 1988 года я ушел со своего поста. Меня никто не выгонял, я ушел по состоянию здоровья.
- Как относились азербайджанцы к проживавшим в Баку армянам?
- Нормально относились. Все жили мирно. Я выступил перед армянами, проживавшими в поселке Хутор. Они были сильно обеспокоены, спрашивали у меня, что им делать. Вы представляете, провокаторы заходили к ним по ночам и говорили: срочно бегите из Баку, утром вас придут убивать. В это же время студентам-азербайджанцам из Армении, обучающихся в Баку, звонили из Армении и рассказывали страшилки, мол, убили их матерей, отцов, братьев и сестер. Соответственно, начинается паника, люди озлобляются.
Так вот, на том митинге перед армянами я как мог, успокаивал их, говорил, что не допущу противоправных действий в отношении них. Только люди стали успокаиваться, как на крышу одного из домов залез какой-то армянин, и стал обвинять меня во лжи. Мол, он только что-то видел, как где-то в городе толпа азербайджанцев убила троих армян. Начался гул возмущения. Но ведь ко мне информация о ситуации в городе поступала каждые 5 минут, к тому же, я сам только что посещал то место, о котором говорил забравшийся на крышу дома армянин. Ничего подобного там не было. И тогда я сказал, давайте попросим его спуститься с крыши и обо всем подробно расспросим. Только я это сказал, как провокатор спрыгнул с крыши и бросился на утек. Вот такая ситуация была.
- Как Вы считаете, почему в условиях единого централизованного государства не удалось погасить первые межнациональный конфликт на территории СССР?
- Потому что во главе государства стоял Михаил Горбачев. Если бы страной тогда руководили Сталин или Брежнев, необходимые меры были бы предприняты незамедлительно. А Горбачев был предателем, страна двигалась в сторону распада.
- Несмотря на то, что Вы не возглавляли Баку в январе 1990 года, тем не менее, хотелось бы узнать Ваше мнение: можно ли было избежать кровавой расправы над людьми?
- Для того чтобы это предотвратить, нужно было своевременно в этом направлении работать. 12 или 13 января 1990 года находившийся тогда в Баку посланник Москвы Евгений Примаков пригласил меня на беседу в ЦК. В кабинете также находись секретарь ЦК КПСС Андрей Гиренко и 1-й секретарь ЦК КП Азербайджана Абдурахман Везиров. Примаков интересовался у меня, как можно нормализовать обстановку в Баку. А как ее нормализовать, если было упущено драгоценное время, к тому же, я уже больше года, как не руководил Баку?!
Везиров совершенно не владел ситуацией в республике, горком партии вообще был пустой, все убежали, митингующие заходили в горком помочиться на стены. Все, поезд ушел. Нужно было своевременно все делать, а не думать о том, как спасти республику уже после того, как ситуация была пущена на самотек. Например, я прогнал в свое время провокатора Неймата Панахлы из своего кабинета, а Везиров почему-то решил его принять. Зачем? Его же посадить нужно было, а не принимать в кабинете главы республики. Вообще же, считаю, что назначение Везирова главой республики в столь ответственный для нее момент, было ошибкой. Хотя, в июне 1988 года рассматривались также и другие кандидатуру на пост 1-го секретаря ЦК КП Азербайджана, но Горбачев назначил именно Везирова…
Бахрам Батыев
Комментариев нет:
Отправить комментарий