Российский генерал: «Армяне приговорили меня к смертной казни»

«Мы сидели в своем «УАЗике», как вдруг две армянки бросили в нас самодельное взрывное устройство…»

Эксклюзивное интервью Vesti.Az с бывшим военным комендантом города Баку (февраль-май 1990 года), ныне руководителем нижегородского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Инвалиды внутренних войск России» генерал-лейтенантом Львом Павловым. 

- Лев Васильевич, вспомните, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы оказались в Азербайджане?

- 22 февраля 1988 года, я на тот момент исполнял обязанности заместителя командующего Приволжским военным округом, был вызван к замминистра внутренних дел СССР, который поставил передо мной задачу: с нижегородского аэродрома «Стригино» вылететь в Кировабад (ныне Гянджа – прим. ред.), где я должен был принять командование семью батальонами, совершить марш в Степанакерт (Ханкенди – прим. ред.) в связи с событиями в НКАО. Вот так я впервые оказался в Азербайджане. 

Мы были в Аскеране и Агдаме. Многое тогда для нас было неясно, мы не были готовы к тому, что увидели там. Но было понятно одно: если бы руководство тогдашнего ЦК КПСС во главе с Горбачевым прибыло туда, то никакой «горячей точки» не случилось бы. 

- Товарищ генерал, какая ситуация была на тот момент в Ханкенди? Как к военным относилось местное население? 

- В то время на площади перед зданием обкома собралась большая толпа с лозунгами мирного разрешения событий в НКАО. Никаких агрессивных проявлений ни в Агдаме, ни в Аскеране, ни в Степанакерте мы не встретили. Мы даже на первых порах были удивлены: а зачем же мы тогда там находимся? Вот такое было начало. 

- То есть, каких-либо стычек между азербайджанцами и армянами вы не заметили? 

- Нет. Но как раз накануне (мы прилетели ночью) произошли события между Аскераном и Агдамом, но когда мы совершали марш-бросок, там уже было все спокойно.

Со Степанакерта мы совершили марш-бросок в «город химиков» (Сумгайыт – прим. ред.), где я оставался в течение трех месяцев. Потом меня назначили руководителем группировки Внутренних войск в Баку. 

После Баку я был переведен обратно в Нижний Новгород. Впоследствии, уже в 1990 году, я снова прибыл в Баку, где с февраля по май являлся военным комендантом города. 

- Это было довольно тяжелое для нашего народа время. Что происходило тогда в Баку? 

- В городе был комендантский час, преступность была практически на нуле. Обстановка в городе и отношения между людьми различных национальностей были спокойными. Отношение к военнослужащим было хорошее, нами не было зафиксировано ни одного случая нападения на военных. В то время я ездил по многим районам Азербайджана, встречался с громадным количеством людей, и могу с полной уверенностью сказать, что это был период относительного спокойствия. Это можно было бы развивать и дальше, но кому-то это было не нужно. У меня складывается такой вывод. 

- В армянских и в ряде союзных СМИ того времени довольно часто муссировались слухи о том, что в Азербайджане, мол, имели место погромы русского населения. Вы лично встречались с такими фактами? 

- Ни одного антирусского митинга я не видел. Я лично не чувствовал антирусских настроений в Азербайджане. Я знаю, что после уже имели место отдельные проявления, но это, я считаю, были не антирусские проявления, а выходки отдельных хулиганствующих элементов. Я не считаю, что это было направлено против русских. 

- Товарищ генерал, мы знаем, что у вас даже имеется орден за службу в Азербайджане…

- Совершенно верно. Орден «За отличие в охране общественного порядка» я получил по решению Президиума Верховного совета Азербайджанской ССР за то, что предотвратил столкновения между азербайджанцами и армянами неподалеку от «Арменикенда» (квартал в Насиминском районе Баку, заселенный в советские времена преимущественно гражданами армянской национальности – прим. ред.). Это высокая награда, которую я с честью ношу и по сей день. 

- Но ваша служба в Азербайджане не была такой уж безоблачной. Очевидцы тех событий рассказывали мне, что на вас неоднократно покушались. Действительно ли это имело место? 

- Да, такие случаи были. В Кировабаде имелось «Красное село», населенное армянами. Группа из трех человек с кинжалами предприняла попытку нападения на меня. Но, к счастью, нападение удалось отбить. Нападавшие были задержаны и переданы в руки правоохранительных органов. 

За ввод войск в Карабах армяне вынесли мне смертный приговор. В гостинице мне подсунули бумажку, в которой было написано, что я приговорен какой-то армянской террористической организацией к смертной казни. 

Я выполнял приказ командования, а армяне посчитали меня организатором ввода войск. Был еще случай, когда в машину было брошено самодельное взрывное устройство. На Площади Украины в Баку проходил митинг, на котором участвовали и армяне, и азербайджанцы. Мы не вмешивались, просто наблюдали за порядком. Мы сидели в своем «УАЗике», как вдруг две женщины бросили в нас самодельное взрывное устройство. Но не рассчитали: взрыватель сработал не через шесть секунд, а через две. Эти женщины-армянки погибли, а я получил контузию. 

- Вы также находились и в другой «горячей точке» бывшего Союза – в Тбилиси, как раз после апрельских событий 1989 года. Отличалась ли ситуация в Тбилиси от бакинской? 

- Это даже несравнимо. Во-первых, это была совершенно другая ситуация. Там действительно существовали антирусские настроения. Чего я никогда не видел в Азербайджане и даже в Армении. В Баку я мог ходить совершенно один, без охраны, и я знал, что никогда не получу удара в спину от азербайджанца. 

- Как вы, человек военный, считаете, почему армянам удалось захватить Карабах и возможно ли после всех этих событий примирение между двумя народами? 

- Однозначно ответить тут нельзя. Сейчас вот говорят, что, мол, одни умели воевать, другие нет. Никакой народ не готовится и не рождается для того, чтобы воевать. Все хотят жить в мире и дружбе. Но, все-таки, по всей вероятности армяне готовились к этой войне заблаговременно, тщательно и целенаправленно. А азербайджанцы больше рассчитывали на то, что все-таки конфликт разрешится мирным путем. Задержка, запоздалость в развертывании азербайджанской армии также сыграло свою роль.

Что же касается второй части вашего вопроса, то я уверен, что два народа – азербайджанцы и армяне – рано или поздно буду жить в мире и дружбе, ведь они веками жили вместе. Лучший способ – это время. Хотелось бы, чтобы нынешнее поколение увидело эту дружбу. Необходимо упорно вести переговоры. 

Мне бы хотелось сейчас сказать тем армянам, которые в Аскеране говорили мне о дружбе с азербайджанцами: если вы тогда этого хотели, то почему не хотите этого сейчас? Двум народам нужно найти пути соприкосновения. 

России также нужно занять определенную позицию, которой в этом вопросе пока нет. Вроде, хотим, как лучше, но конкретных шагов пока не видно. 

Бахрам Батыев