Vesti.Az продолжает публикацию серии интервью с бывшими партийными, государственными, военными деятелями Советского Союза, которые в той или иной мере имели отношение к событиям в новейшей истории Азербайджана с 1988 по 1994 годы, а также с военнослужащими Советской армии, проходившими в те годы службу на территории Азербайджана.
Сегодня наш собеседник – бывший ответработник ЦК Коммунистической партии Азербайджанской ССР, в 1990-1991 годах – неформальный помощник председателя Республиканского Оргкомитета по НКАО В. Поляничко – Сейран Мирзоев.
- В истории армяно-азербайджанского конфликта вокруг Нагорного Карабаха было два комитета, которые пытались решить эту проблему – Комитет особого управления (КОУ) во главе с Аркадием Вольским, и Республиканский Оргкомитет во главе со вторым секретарем ЦК Компартии Азербайджанской ССР Виктором Поляничко. Деструктивная деятельность КОУ и лично Вольского хорошо известна. А чем занимался Оргкомитет? Какими функциями он обладал? Как Вы попали в него? И какие обязанности были возложены лично на Вас?
- Республиканский Оргкомитет по НКАО был создан осенью 1989 года. 28 ноября Верховный Совет СССР принял постановление об упразднении КОУ и создании Республиканского Оргкомитета, которому передавались все властные полномочия в области. Хочу сказать, что в комитете не было должностных лиц, не было властной иерархии. Было человек десять членов Оргкомитета, остальные сотрудники были прикомандированными со всех уголков республики. Точно таким же прикомандированным к Оргкомитету сроком на два месяца был и я. Я прибыл в распоряжение Виктора Поляничко 20 марта 1990 года. Тогда еще не стоял вопрос о том, что я стану его помощником в Нагорном Карабахе.
В двадцатых числах января 1990 года члены Оргкомитета прибыли в Ханкенди. Они зашли в областной комитет партии и объявили о его закрытии. Де-юре областной комитет партии был закрыт, но ведь Оргкомитету нужно было с кем-то работать на местах. Поэтому де-факто он существовал. Тогда областным исполкомом комитетом партии руководил Леонард Петросян (погиб в результате теракта в парламенте Армении – ред.). Заместителем у него был нынешний посол Армении в России Олег Есаян. Вот с ними мы и контактировали.
Оргкомитет занял третий и частично четвертый этажи здания обкома, а на втором этаже размещалась Комендатура района чрезвычайного положения. Вскоре, где-то в феврале, на первом этаже здания открылась приемная Оргкомитета, куда люди могли приходить со своими проблемами.
Главной задачей Оргкомитета было вернуть НКАО в правовое поле Азербайджана. Второй задачей было снятие напряжения в области, налаживание отношений между азербайджанцами и армянами Карабаха. Нам нужно было на месте разобраться, какая связь была между азербайджанскими и армянскими селами Карабаха. На самом деле, когда говорят, что народы стали врагами, то я считаю, что это нонсенс. Такого в природе не существует. Мы довольно долго сосуществовали вместе, не редкостью были браки между азербайджанцами и армянами. От этого фактора никуда не денешься. То есть, тогда не стоял вопрос о примирении двух народов, как это говорят сейчас. Непримиримости и неприязни друг к другу, не говоря уже о лютой вражде между азербайджанцами и армянами Нагорного Карабаха тогда не было. По крайней мере, за те полтора года, что я почти безвылазно провел в области, лично я не заметил ничего подобного.
Еще одной задачей Оргкомитета было восстановление хозяйственной деятельности области. Ведь с 1988 года хозяйственная жизнь в Карабахе практически остановилась. Уже весной 1990 года, примерно в марте и апреле, в области уже начались сельскохозяйственные работы, люди стали возвращаться к нормальной жизни.
- Но напряжение, сепаратистское устремление среди армян Карабаха, тем не менее, не спадали…
- Если говорить о тех двух-трех тысячах человек, которые выходили с митингами на главную площадь Ханкенди – то это далеко не все армяне Карабаха. То есть, я буду настаивать на своем: вражды между двумя народами в Карабахе не было. И готов привести конкретные примеры.
Мы провели эксперименты в Кяркиджахане, в селе Туг и в Мартунинском районе (ныне Ходжавенд – Ред.). Мы попросили военных посодействовать нам, чтобы мы смогли послушать и посмотреть, как в этих местах работает телефонная связь, связываются ли между собой жители азербайджанской и армянской национальностей. В Туге мы прослушивали телефоны с 20.00 по 23.00. И что же мы заметили? Армяне и азербайджанцы интенсивно звонили друг другу, общались. Более того, продолжали ходить друг к другу в гости. Ведь это было село с совместным проживанием азербайджанцев и армян, было много смешанных браков, родственных связей. Хотя, прилюдно свои отношения они старались не демонстрировать, так как среди сельчан были осведомители боевиков.
То же самое было и в Кяркиджахане. Люди продолжали общаться друг с другом. В Мартуни телефонистка Клава, армянка, кстати, с улыбкой отмечала, что армяне и азербайджанцы продолжают общаться.
Когда я ходил по армянским деревням и беседовал с их жителями, то они в один голос говорили, что устали от напряженности, ведь раньше они так прекрасно жили. «Когда это все прекратится? Кому не понравилась наша совместная жизнь с азербайджанцами?», - вопрошали они меня.
- Иными словами, армяне Карабаха просили Баку навести в области порядок?
- Да, они нас просили. Понимаете, люди, обычные жители деревень, рядовые жители райцентров устали от происходящего, от «КРУНК»а, от раздуваемой идеи «миацума».
«Хингер Мирзоев, дай нам несколько машин, погрузим свои вещи и уедем в Армению»
- Как Оргкомитет и лично Виктор Поляничко противостояли сепаратизму в НКАО? Каким образом в область доставлялось оружие для боевиков?
- Когда сотрудники республиканского КГБ совместно с военнослужащими Внутренних войск проводили проверки паспортного режима, то мы обнаруживали много интересного. Так, например, проверяются документы у Кеворкяна. Прописан он, скажем, в Казахской ССР, а ниже стоит штамп о прописке: г. Степанакерт, улица Ленина, 24, Нагорно-Карабахская автономная область Армянской ССР. При этом, штамп о выписке из Казахской ССР отсутствует. Это была «закачка» людей в область. Какая-то часть из них были эмиссарами Еревана, другая часть – члены бандформирований, квартировавшиеся в селах НКАО. Мы знали, как они попадали в область. Из Армении они заходили на территорию Кельбаджарского района, пробирались в тогдашний Шаумяновский район (ныне Геранбой), и через села Эркедж, Манашит и Бузулук входили в Мардакертский район. Такая же тропа у них была в Гадрутском районе, куда они из Армении пробирались через Губадлинский район. У них была вахтенная смена по две недели.
Безусловно, вместе с членами бандформирований пробирались и эмиссары из Еревана. Но эти бандформирования не имели никакого отношения к местному населению Карабаха. Они все шли из Армении. Оргкомитет и военные как могли противостояли проникновению эмиссаров, бандформирований и оружия на территорию Карабаха, но нужно понимать, что они были не всесильными. У каждого деревца, в каждом селе, у каждой горной тропы ведь солдата не поставишь. Невозможно было взять в полное кольцо область, чтобы сквозь него и мышь не проскользнула.
Хочу особо подчеркнуть роль Виктора Петровича Поляничко в Нагорном Карабахе. В 1990-1991 годах он большую часть времени, 4 из 7 дней недели, проводил в области. Карабахская проблема была «завязана» на Москве, и ему часто приходилось ездить по маршруту Ханкенди-Баку-Москва. Не успев вернуться из Москвы, он сразу же улетал обратно в Карабах. Надо сказать, что его отношения с Москвой не складывались. Если не брать в расчет покойного Черномырдина, с которым Виктора Петровича связывала искренняя дружба, то неплохие отношения у него были лишь с Рыжковым. Лукьянов его внимательно выслушивал, но ничего не мог поделать, Лигачев оказывал ему поддержку лишь на словах, с главой МВД СССР Бакатиным вообще отношения были хуже некуда. Я помню, как в мае 1990 года Бакатин, по просьбе армян, распорядился отозвать у Оргкомитета водителей из числа военнослужащих Внутренних войск МВД СССР. Бедный генерал Сафонов не знал, что ему делать. Но нам удалось решить проблему, пригласив в качестве водителей ребят из Шуши, Ходжалы и Агдама.
Каждый вторник, начиная с марта 1990 года, в конференц-зале Оргкомитета Поляничко организовывал встречи руководителей силовых структур области и областных хозяйственных организаций с заместителями председателя Совета министров Азербайджана, с министрами и их первыми замами, с первыми секретарями райкомов Баку, с руководителями профильных ведомств республики. Скажем, если присутствовал на встрече руководитель областного управления «Азерэнержи», то непременным было участие и Иманова – главы «Азерэнержи». И каждый вторник они обсуждали, что нужно сделать, какие в области имеются проблемы. Должен сказать, что, несмотря на то, что почти все областные организации самовольно поменяли печати, на которых указывалась принадлежность области Армении, милиция, прокуратура и областное КГБ в законодательном порядке исполняли законы Азербайджана. Кстати, звания сотрудникам силовых ведомств области присуждались на основании приказов из Баку. Профсоюзы области работали на базе азербайджанского законодательства.
Довольно часто мы с Виктором Петровичем вылетали в села Карабаха. Конечно, сначала мы облетали азербайджанские села, чтобы узнать, какие проблемы испытывают их жители. И выяснилось, что им проблемно получать свои деньги в местных сберкассах. Но я бы не стал винить армян – работников этих сберкасс. Они сами признавались мне, что с радостью выдали бы деньги азербайджанцам, но за это с них боевики шкуру спустят. Кстати, реальное выражение этих угроз мы увидели на примере зверского убийства женщины – начальника Ходжалинского аэропорта, которая до последнего сохраняла лояльность Баку.
Расскажу один пример. Как-то мы с генералом Овчинниковым прибыли в Гадрут. Мы стояли на центральной улице райцентра, которая была довольно длинной. Стояли и молча глядели на картину, которая разворачивалась перед нашими глазами. Был конец апреля 1991 года. И в другое время никого бы не удивило, что в тёплый весенний день люди с удовольствием раскрывают окна своих квартир. Но наше внимание привлекала единственная деталь: непонятная синхронность в раскрытии окон. Последовавшие затем события нас потрясли. Из открывшихся окон стали вывешиваться небольшие полотнища белого цвета. По прошествии некоторого времени белые тряпочки, белые полотенца, различного рода текстиля, но неизменно белого цвета, украсили, практически, каждое окно. Тишина от появившейся нежданной картины была торжественно тихой. Вдруг, я заметил, что к нам приближается группа старцев. Остановились они невдалеке от нас, и один из них направился ко мне, так как меня в лицо знали многие в Карабахе. Агсаккал обратился ко мне: «Хингер (товарищ) Мирзоев! Выслушай меня. В 1915 году азербайджанцы простили нас. Мало того, они наших дочерей ввели в свой дом, они стали матерями их детей. То есть уютом, теплом и очагом дома азербайджанца были наши дочери. Но на этот раз нам стыдно смотреть вам в глаза за то, что делают наши подлые единоверцы. Негодяи приходят из Армении и убивают своих - армян, и азербайджанцев. Такое простить нельзя. Прошу тебя, дай нам несколько машин, погрузим свои вещи и уедем в Армению. А там, как Аствац (Бог) распорядится. Сделай, как просим мы, аксакалы».
Но, несмотря на огромные трудности, нам все же удалось добиться заключения договора между Баку и областью о закупке в Карабахе сельхозпродукции, отправке зерновых и продукции животноводства в Азербайджан, а не в Армению. И частично эта работа была проделана. Это был результат работы Оргкомитета в 1990 и в начале 1991 годов. Нам удалось посеять зерна доверия и взаимодействия, раз фактический руководитель областного исполкома Леонард Петросян поставил свою подпись под этим договором. В результате жители Карабаха стали получать из Баку сельхозтехнику, удобрения. Армяне и азербайджанцы Карабаха вновь стали совместно обрабатывать землю, пасти скот. Муталибову и Поляничко удалось даже снять отдельную строку Госплана, предполагавшую прямое финансирование НКАО из Москвы в обход Баку. В марте-апреле 1991 года в областной Сбербанк стали поступать первые деньги из Баку.
Расскажу один курьезный случай. В феврале 1991 года сгорела линия электропередач, вместе с трансформаторами. А посредством этой ЛЭП электроэнергией обеспечивалось село Гарадаглы. Подходит ко мне главный областной электрик и просит оказать помощь в восстановлении ЛЭП. А я ему говорю, напиши письмо в «Азерэнержи» со списком того, что требуется. Через некоторое время он вновь подходит ко мне с письмом. Гляжу, внизу письма со списком необходимого оборудования стоит печать с указанием: Нагорно-Карабахская автономная область Армянской ССР. И герб Армении. Я ему говорю: вот печать какой республики там стоит, туда свое письмо и отправляй. А если хочешь, чтобы «Азерэнержи» вам помог, то дуй обратно, перепиши письмо и поставь печать Азербайджанской ССР. Что и было сделано через пару часов. Каково же было удивление электрика, когда спустя несколько часов в Ханкенди прибыло все необходимое оборудование. Причем, вместо 20 требовавшихся столбов, было прислано 24, вместо одного трансформатора – 3, и так далее.
Осенью 1990 года область стала возвращаться к нормальной жизни. Была практически восстановлена вертикаль отношений между областными организациями и республиканскими ведомствами. В феврале 1991 года, после изменения символики Азербайджана, мы на свой страх и риск водрузили флаг Азербайджана над зданием обкома. Вы бы видели, сколько людей со всех уголков области приходили на площадь, чтобы посмотреть на флаг Азербайджана!
От верной гибели меня спас карабахский армянин
- В Нагорном Карабахе на Виктора Поляничко и Вас было совершено несколько покушений. Вам не было страшно?
- Было бы лукавством утверждать, что страшно не было. Мы же живые люди. И иногда было страшно. Я помню, когда в окно кабинета Оргкомитета был произведен выстрел из гранатомета. Это произошло аккурат после совещания в его кабинете. Там остались три или четыре генерала и Виктор Петрович. В тот момент, когда я заходил в кабинет с бумагами, прогремел взрыв. К счастью, снаряд задел оконную раму, и изменил траекторию полета. Если бы не рама, то снаряд разорвался бы точно над головой Поляничко.
Еще одна попытка устранения Виктора Поляничко была предпринята в его вагоне-салоне в Ханкенди. В тот момент там находились Поляничко, я и ныне покойный Алиф Гаджиев. Нам опять повезло: между двумя вагонами – салоном и купе – повесили детонатор, а под купейный вагон подложили коробку с часовым механизмом. Сработал лишь детонатор, если бы взорвалась и коробка со взрывчаткой, то нас бы разнесло на мелкие кусочки.
Помню еще одно покушение, когда мою машину чуть не столкнули в пропасть. Я ехал на УАЗе по дороге Ханкенди-Ходжалы, и тут два КАМАЗа стали зажимать меня, пытаясь столкнуть в пропасть. И тут подъехал еще один КАМАЗ, который прижался ко мне с правой стороны, не давая скатиться в пропасть. И слышу, как водители трех грузовиков ругаются матом на армянском между собой. Два КАМАЗа, которые хотели столкнуть меня с дороги, оторвались от моей машины и быстро умчались. Я остановил машину, возле меня притормозил третий КАМАЗ. Из кабины выпрыгнул мужик, подошел ко мне и на азербайджанском языке спросил: «Qardaş necəsiz? Не бойтесь этих сволочей». Оказалось, что это местный армянин. Вот так, карабахский армянин спас мне жизнь.
Потом было покушение по дороге в Шушу. Но там, скорее всего, главной целью боевиков был не Виктор Поляничко, а председатель Совета министров Азербайджанской ССР Гасан Гасанов, который приехал для встречи с руководителями областных хозяйственных организаций.
Кстати, недавно я прочитал на сайте Vesti.Az характеристику Виктору Поляничко, данную ему сопредседателем Социал-демократической партии Азербайджана Аразом Ализаде. Хочу сказать, что он ошибается, утверждая, что слышал, как Виктор Петрович в селе Туг говорил армянам одно, а азербайджанцам другое. Потому что про случай в Туге Аразу Ализаде рассказал я. Он же там не был. А дело было так. В селе Туг не погибали две семьи – азербайджанская и армянская. 7 сентября 1991 года, в разгар предвыборной кампании в Азербайджане, на село был совершен налет со стороны армянских боевиков, в результате были расстреляны двое местных жителей азербайджанской национальности. Боевики даже отрезали им уши. А я как раз летел туда, чтобы доставить бюллетени для голосования. Кстати, часть армянского населения села Туг согласилась принять участие в голосовании, при условии, что мы не станем оглашать их фамилии. На подлете к селу я увидел этих боевиков. Заметив вертолет, они выпустили по нему несколько очередей, затем быстро запрыгнули в белый автомобиль марки «Жигули» и поспешно умчались из села.
На следующий день я вновь прилетел в Туг, чтобы принять участие в похоронах убитых боевиками азербайджанцев, а также забрать бюллетени. Отмечу, что около 45 жителей села армянской национальности приняли участие в выборах первого президента Азербайджана. Избирательный участок работал и в Ханкенди, в холле здания Оргкомитета 256 армян города приняли участие в выборах.
Так вот, когда похоронная процессия стала подниматься на гору, где располагалось местное кладбище, по нам был открыт огонь из автоматического оружия. Со мной был Рагим Газиев, а не Виктор Поляничко. Нам удалось залечь за пригорком. Естественно, под интенсивным огнем гробы упали на землю, и трупы выкатились из них. Мы были в нескольких метрах от свежевырытых могил, в одну из которых успел запрыгнуть сельский мулла с двумя помощниками. Мы с Рагимом Газиевым, лежа на земле, стали подталкивать трупы, чтобы мулла смог их стащить в могилы. В это время на звуки выстрелов подоспели солдаты из ближайшей комендатуры, которым удалось подавить огонь армянских боевиков. Как мог Араз Ализаде оказаться там в этот момент?
Администрация Ельцина запретила Поляничко появляться в Карабахе
- Как Москва реагировала на деятельность Поляничко и возглавляемого им Оргкомитета? Чинились ли ему препятствия со стороны союзного Центра?
- На протяжении всего времени, что Виктор Петрович занимался вопросом Карабаха, ощущалось сильное давление на него со стороны официальной Москвы, со стороны тех сил, которые являлись инициаторами конфликта в Карабахе. Не всем там нравилось, что Виктор Петрович стал реально решать карабахскую проблему. И тогда встал вопрос: как убрать Поляничко из Карабаха? После 15 июня 1991 года, сразу же после выборов президента России, Виктор Петрович практически перестал появляться в Карабахе. Видимо, ему на самом высоком уровне запретили ездить в Нагорный Карабах. Скажу Вам, что у Поляничко были принципиальные разногласия с Ельциным. Кстати, в последующем, в 1993 году, указ о назначении Поляничко спецпредставителем президента России в зоне осетино-ингушского конфликта в ранге вице-премьера правительства подписывал не Ельцин, а Черномырдин…
В июне 1991 года Виктору Поляничко из аппарата президента России было четко заявлено: немедленно покинуть Нагорный Карабах. Но связь со мной, находившимся в Карабахе, он держал постоянно. Ханкенди и Оргкомитет я покинул 13 сентября.
Однако мне пришлось снова вернуться туда 17 сентября, так как понадобилась моя помощь в организации визита в область президентов трех стран – Азербайджана, Росси и Казахстана. В области начались митинги протеста против приезда Аяза Муталибова. И тогда я по настоятельной просьбе руководства Президентского аппарата и нового руководителя Оргкомитета Зульфи Гаджиева вернулся в Карабах, чтобы 26 сентября 1991 года покинуть его навсегда.
К тому времени ситуация в области постепенно стала выходить из-под контроля. Войска получили четкий приказ из Москвы не вмешиваться в конфликт, иными словами, не оказывать нам никакой помощи. По приказу Москвы также была снята и охрана Оргкомитета.
2 сентября группа сепаратистов провозгласила «независимость» Карабаха. Эти настроения активно подогревала наезжавшая в область баронесса Керолайн Кокс. Кстати, однажды мне удалось по поручению Поляничко развернуть ее обратно в Ереван. Я и Алиф Гаджиев приехали в аэропорт в Ходжалы и не позволили Кокс сойти с самолета. Там же присутствовал Серж Саргсян, которого Олег Есаян прислал в качестве моего переводчика. Я, конечно, знал английский язык, но не настолько, чтобы свободно общаться с Кокс. И, надо признать, Серж довольно четко переводил мою речь баронессе.
Как я уже отметил выше, 26 сентября 1991 года я вернулся в Баку. А в ноябре того же года Виктор Поляничко, оказавшийся ненужным республике, вернулся в Москву. Он сильно переживал по этому поводу, так как не представлял себе жизни вне Азербайджана, вне его проблем, вне Карабаха.
Узнав о трагедии в Ходжалы, Виктор Петрович заплакал…
- После отъезда Поляничко из Баку, Вы поддерживали с ним связь?
- Мы не прерывали с ним связи. Как сейчас помню, сразу же после трагедии в Ходжалы он позвонил мне, и я услышал, как он плакал в трубку. Он проклинал тех, кто это сделал и просил прощения у азербайджанцев, что не смог предотвратить эту трагедию.
Хочу также особо подчеркнуть, что за время работы с Поляничко, я ни разу не видел его употребляющим спиртное. Должен отметить одну весьма существенную деталь: у Виктора Петровича был целый букет заболеваний (гипертония, диабет, аритмия сердца, камни в почках). А в Интернете имеется фотография, на которой с рюмками в руках изображены 1-й секретарь Шушинского райкома партии Джафаров, зампредседателя Совета министров Азербайджана Матвей Радуев, комендант НКАО генерал Сафонов и Виктор Поляничко. Так вот, в рюмке у него была минеральная вода, которую я сам ему туда и налил.
Летом 1993 года я получил от Виктора Поляничко приглашение поработать у него в качестве помощника спецпредставителя президента России в зоне осетино-ингушского конфликта. Естественно, что я сразу же согласился продолжить работу с этим прекрасным человеком. Но, к сожалению, не успел. 1 августа Виктор Петрович Поляничко трагически погиб…
Бахрам Батыев
Комментариев нет:
Отправить комментарий